Возвращение
После того как летом прошлого года США и Евросоюз приняли решение об отмене международных санкций против Ирана, эта страна поставила цель в кратчайшие сроки вернуть добычу к досанкционному уровню и уже по итогам 2016 года выйти на 4 млн барр. в сутки. И таким образом приблизиться вплотную к своим давним рекордам. По данным Министерства нефти Ирана, в 2012 году страна добывала 4,085 млн барр. в сутки.
«Чтобы достигнуть стратегической задачи — превратить Иран в крупнейшего производителя-экспортера нефти и газа, необходимы инвестиции, которые измеряются многими десятками-сотнями миллиардов долларов», — отмечает аналитик Sberbank CIB Валерий Нестеров.
«Потенциал у Ирана большой, но его реализация — это вопрос времени и огромных инвестиций. Инвесторами в первую очередь должны быть крупные производители — американские, европейские, российские, может быть, азиатские, в том числе Индия и Китай», — согласен с коллегой аналитик Райффайзенбанка Андрей Полищук. По разным оценкам в ближайшие пять-шесть лет необходимо привлечь от $100 млрд до $200 млрд инвестиций.
До ухода из Ирана крупнейших зарубежных нефтегазовых компаний в 2010–2012 годах условия их работы предполагали сервисные контракты типа byback и BOT (build-operate-transfer). BOT-контракт включает в себя строительство инфраструктуры и ее временную эксплуатацию с дальнейшей передачей заказчику. Контракт типа byback предусматривает получение инвесторами фиксированной суммы компенсаций без прямой зависимости от объема добычи.
Теперь для иностранцев разработан новый тип контрактов — IPC (Iran Petroleum Contract). Это сервисный контракт в сочетании с некоторыми положениями соглашения о разделе продукции (СРП): необходимо создать совместное предприятие, но не требуется устанавливать фиксированную максимальную сумму возмещаемых инвесторами расходов. Предлагаются три вида контрактов — на разведку; на разработку и добычу; на увеличение нефтеотдачи. Срок их действия более длительный, чем ранее: например, на разработку и добычу — до 20 лет с возможностью продления еще на пять лет.
Как следует из материалов Национальной иранской нефтяной компании (NIOC), Иран предлагает иностранцам для работы 52 месторождения — 29 нефтяных и 23 газовых, а также 18 разведочных блоков. NIOC оценивает запасы месторождений в 391 млрд барр. (53,8 млн т) нефти (выше оценки BP) и 255 трлн куб. футов (7 трлн куб. м) газа.
Замминистра топлива Ирана Амир Замани-Нийя заявлял, что Иран намерен подписать 11 нефтяных соглашений с международными компаниями на сумму $130 млрд. По его словам, ведутся переговоры с Shell, BP, а также российскими и китайскими компаниями. На данный момент подписано предварительное соглашение объемом $4,8 млрд с французской Total о разработке месторождения Южный Парс. Шансы российских компаний на эффективные и высокоприбыльные проекты ничуть не ниже, чем у компаний из Западной Европы, США или Азии, считает Валерий Нестеров, аналитик Sberbank CIB. По его мнению, никому из претендентов сейчас не стоит ожидать привилегий.
Ранее в Иране работали несколько российских компаний. «Газпром» совместно с французской Total и малайзийской Petronas участвовал в проектах второй и третьей фаз разработки крупнейшего в Иране газоконденсатного месторождения Южный Парс. Газовый холдинг рассматривал также возможность работы на месторождениях Северный Парс и Северный Азадеган, выражая готовность оказать помощь Ирану в развитии газотранспортной инфраструктуры. Кроме того, компания планировала строительство СПГ-завода.
ЛУКОЙЛ и «Газпром нефть» были заинтересованы в работе на блоке Анаран, включающем месторождения Азар и Шангуле. Кроме того, ЛУКОЙЛ работал на Анаране в консорциуме с норвежской StatoilHydro, но вышел из проекта из-за антииранских санкций. Тегеран подписывал меморандум о работе на этом блоке и с «Газпром нефтью», но контракт так и не был заключен. «Татнефть» интересовалась разработкой нефтяного месторождения Заге в провинции Бушер, но дальше предварительного соглашения дело не пошло.
Добыча с отдачей
После снятия санкций об интересе к работе в Иране заявляли почти все крупные российские нефтегазовые компании. В настоящее время предварительные соглашения или меморандумы с Ираном заключили шесть российских компаний — ЛУКОЙЛ, «Зарубежнефть», «Роснефть», «Газпром», «Татнефть» и «Газпром нефть», сообщал Амир Замани-Нийя.
Российским компаниям в основном интересны проекты по добыче, но ряд соглашений предполагает и повышение нефтеотдачи. Так, «Зарубежнефть» в июле подписала с NIOC соглашение об участии в проекте увеличения темпов добычи на месторождениях Западный Пейдар и Абан в провинции Илам. В настоящее время темп добычи нефти составляет 1,5 тыс. барр. в сутки. Планируется увеличить этот показатель до 20 тыс. барр. в сутки. Кроме того, сообщалось об интересе компании к месторождению Шангуле (блок Анаран). В октябре меморандум о работе в Иране подписала «Татнефть»: компания изучит возможности разработки месторождения Дехлоран в провинции Илам с запасами нефти 5 млрд барр. Перспективы и условия участия «Татнефти» в этом проекте будут определены позднее.
У ЛУКОЙЛа есть меморандум, предполагающий работу на двух месторождениях — Аб-Теймур и Мансури в провинции Хузестан, суммарные запасы которых оцениваются более чем в 5 млрд барр. Сохраняет компания и интерес к Анарану. Кроме того, министр нефти Ирана Бижан Зангане рассказывал о переговорах по каспийским проектам, а глава российской компании Вагит Алекперов — о возможности поставок в Иран нефтепродуктов «в обмен» на иранскую нефть. «Газпром нефть» также заинтересована в работе на Анаране, не исключая при этом возможности сотрудничества с ЛУКОЙЛом, — об этом говорил глава компании Александр Дюков. «Газпром» неоднократно заявлял о заинтересованности в работе в Иране, не назвав, правда, ни разу конкретных проектов. Глава Минэнерго РФ Александр Новак пояснял, что «Газпром» заинтересован в строительстве СПГ-заводов и в добычных проектах в Иране. Также «Газпром» может разработать генеральную схему развития газовой отрасли Ирана.
«Роснефть» ранее не заявляла ни о каких планах в отношении Ирана. Но недавно глава компании Игорь Сечин сказал, что «Роснефть» «будет работать с Ираном по всем направлениям».
Таким образом, из российских нефтегазовых мейджоров не планируют работать в Иране лишь «Сургутнефтегаз», «Башнефть» и НОВАТЭК. Первые две компании традиционно ведут весьма консервативную инвестиционную политику. А вот НОВАТЭК сообщал об интересе к СПГ-проектам в Иране, но летом его глава и совладелец Леонид Михельсон объявил, что работа в Иране компании не интересна.
«Нашим компаниям, как и всем остальным, интересны рентабельные проекты — в первую очередь upstream, без операционных договоров. Если же будут операционные договоры, то, соответственно, с хорошей маржой», — отмечает Андрей Полищук. Досанкционного уровня добычи нефти Иран, вероятно, достигнет уже в 2017 году, считает эксперт, но в дальнейшем потребуются серьезные инвестиции в инфраструктуру, транспортировку и переработку нефти и газа. Валерий Нестеров добавляет, что Иран довольно быстро приблизился к заветной планке за счет ввода в разработку месторождений, которые были освоены ранее, восстановления скважин и запуска существующей инфраструктуры. Но для наращивания добычи нужны инвестиции в новые месторождения, в строительство инфраструктуры — трубопроводов, электростанций, дорог.
«Я не считаю, что Иран достигнет высоких показателей через три-пять лет, но в перспективе 10–15 лет при благоприятных условиях его позиции в мировой нефтегазовой отрасли очень серьезно усилятся, и Иран будет стоять в одном ряду с Россией, США, Саудовской Аравией и Ираком как производитель и экспортер нефти и газа», — заключает Нестеров.
