Горизонт-2050
Стратегическая цель Парижского соглашения — удержание роста глобальной средней температуры воздуха не более чем на два градуса до конца столетия.
Для достижения этой цели странам-участницам (158 государств уже ратифицировали глобальный климатический договор, Россия планирует ратификацию на 2019–2020 годы) необходимо до 2020 года разработать национальные стратегии развития до 2050 года, предусматривающие снижение выбросов парниковых газов. В Министерстве энергетики России подчеркивают, что только разработка такой стратегии позволит понять, какие пути к декарбонизации более эффективны — переход на возобновляемые источники энергии (ВИЭ) или сохранение традиционной энергетики при внедрении лучших технологий использования невозобновляемых ресурсов, энергосбережения и повышения энергетической эффективности. «Или комплексный подход, сочетающий все перечисленные меры», — прокомментировал РБК+ задачи по подготовке стратегии представитель министерства.
Эксперты уверены, что выход администрации Дональда Трампа из Парижского соглашения не изменит глобальный вектор климатической политики. «Тенденция на декарбонизацию мировой энергетики сложилась объективно, это рациональный, экономически обусловленный выбор государств, поэтому выход США из соглашения не сможет изменить тренд. Ключевые страны продолжают курс на снижение энергоемкости ВВП и доли угля в структуре энергопотребления», — говорит ведущий эксперт Института энергетики НИУ ВШЭ Евгений Петелин.
Так, в сентябре Еврокомиссия представила новую промышленную стратегию, которая включает дополнительные инициативы по «чистому» транспорту, ограничению норм по выбросам CO₂ для легковых автомобилей, а также и план действий по инфраструктуре альтернативных видов топлива.
Особенно сильное влияние на тренды в энергетике оказывает Китай. В 2016 году снижение производства угля в стране было самым серьезным за последние 30 лет: добыча сократилась на 8%, потребление — на 1,6%. В мире за прошлый год производство угля снизилось на 6,2%, а потребление — на 1,7%. Признав загрязнение окружающей среды фактором, серьезно влияющим на здоровье людей и состояние экономики, власти КНР одновременно с наращиванием ограничений для угольной энергетики стимулируют приток инвестиций в возобновляемые источники. «В 2015 году Китай установил для себя новый целевой показатель сокращения выбросов CO₂ на единицу ВВП: к 2030 году их уровень должен сократиться на 60–65% по сравнению с 2005 годом», — напоминает Евгений Петелин.
Возможен ли «угольный реванш»?
Отказаться от угля на деле оказывается совсем не просто. Несмотря на декларируемую приверженность принципам снижения углеродного следа, многие страны Европы наращивают потребление твердого ископаемого топлива. Как объяснить это противоречие? В странах Евросоюза, по данным Министерства энергетики РФ, потребление угля в 2015 году было на 42% ниже уровня 1990-го. То есть долгосрочная тенденция на снижение его потребления очевидна. Однако внутри этого тренда заметны колебания: с 1999 по 2007 год потребление угля в ЕС стабилизировалось или даже несколько увеличилось, напоминают в Минэнерго.
В США потребление угля в целом росло до конца прошлого десятилетия. Затем наблюдались колебания с тенденцией к снижению. В первом полугодии 2017-го ряд стран, в том числе США, немного нарастили добычу твердого топлива. Политика президента Дональда Трампа может сформировать в стране среднесрочный тренд роста добычи и сжигания угля, признают в Минэнерго. Сценарий сохранения доли угля в мировой энергетике возможен только в случае развития технологий газификации, которые позволяют очистить газ перед сжиганием и реализовать парогазовый цикл производства электроэнергии с более высоким КПД, чем в обычной схеме с паровой турбиной.
«Доля угля, скорее всего, расти не будет, но его потребление в абсолютных значениях увеличится обязательно. Странам Азии нужна дешевая и доступная электроэнергия, и только уголь отвечает этому требованию», — соглашается заместитель гендиректора Института проблем естественных монополий Александр Григорьев.
«Теоретически «угольный реванш» возможен. Особенно если будет продвигаться тема метановой угрозы для планеты. Ученые могут заявить, что потери метана от использования природного газа несут гораздо больший вред климату, нежели более высокая эмиссия CO₂ от сжигания угля по сравнению со сжиганием природного газа», — допускает руководитель спецпроектов Фонда национальной энергетической безопасности Александр Перов.
Солнечная перспектива
В России созданы условия для развития возобновляемых источников энергии и сняты законодательные барьеры, считают в Минэнерго. Согласно прогнозу министерства, к 2035 году выработка электроэнергии на основе возобновляемых источников в стране увеличится в 20 раз — до 46 млрд кВт∙ч с нынешних 2,3 млрд. К 2024 году на оптовом рынке электроэнергии и мощности ожидается ввод 5,5 ГВт от объектов альтернативной энергетики. Из них на основе энергии ветра — 3,3 ГВт, Солнца — 1,8 ГВт, малых гидростанций — еще 0,4 ГВт.
В 2013–2017 годах на конкурсной основе отобрано 190 проектов ВИЭ общей мощностью свыше 4,2 ГВт с капитальными затратами более 470 млрд руб. ВИЭ уже используются для энергоснабжения изолированных и удаленных энергорайонов, в том числе в Арктике и на Дальнем Востоке.
За последние два года в стране было введено 14 крупных солнечных электростанций суммарной мощностью порядка 130 МВт.
В России налажено собственное производство солнечных панелей, ведутся и некоторые разработки перспективных технологий ВИЭ. «В Центральном аэрогидродинамическом институте имени Жуковского (ФГУП «ЦАГИ») разработана ветро-солнечная установка специально для российских условий. Себестоимость электроэнергии у нее — всего около 1,5 руб. за киловатт-час. Этой разработкой заинтересовались иностранцы, но она может быть востребована и в России», — приводит пример директор Центра энергосбережения и энергоэффективности РАНХиГС Леонид Примак.
Однако независимые эксперты уверены, что увеличить эффективность российской энергетики можно не только за счет строительства ветряков и солнечных панелей, но и в результате проведения назревшей реформы теплоснабжения.
Сценарии будущего
По большинству прогнозов, основа мировой энергетики в ближайшие десятилетия останется углеводородной, однако будет последовательно расти роль ВИЭ и энергоэффективность. Через 20–30 лет нефть, газ, уголь, с одной стороны, и неуглеродные источники энергии — с другой, поделят рынок потребления энергии практически в равных долях, отмечают в Минэнерго. При этом существенно возрастет роль природного газа как наиболее чистого ископаемого топлива. В абсолютных объемах потребление нефти вырастет за этот период почти на 12%, газа — почти на 50%. «С учетом появления электромобилей и автомобилей на природном газе в ближайшие десять лет темп роста потребления нефти в мире будет сокращаться. Затем при сохранении абсолютных объемов потребления доля нефти начнет постепенно снижаться», — прогнозирует Евгений Петелин.
В ближайшее время будет разворачиваться борьба за тот сегмент рынка, который сейчас занимает уголь — главная потенциальная жертва декарбонизации, отмечает Александр Перов. Однако уступать позиции твердое топливо будет не ВИЭ, а природному газу, который дает меньше выбросов CO₂, чем уголь и нефть, к тому же газовая генерация дешевле, чем ВИЭ или атомная энергетика. «Потенциал у альтернативной энергетики ограничен и занять нынешнее место угля ВИЭ не смогут. Таким образом, главная интрига с декарбонизацией все-таки будет связана с тем, каким образом и насколько быстро газ будет вытеснять уголь», — считает Александр Перов.
